4. Характер.
Будучи мстительной, Вернис не только долго помнит обиду, но и обязательно заставит за нее расплатиться. Двадцать долгих лет ее пытались поставить на колени и склонить голову – но этого так и не случилось. Она отказывается признавать над собой кого-то; и всеми силами пытается сбросить наброшенное на нее ярмо. Не терпит власти над собой – кроме той, которой ей хочется самой. Ведь Вернис – личность все же ведомая, просто лидера она выбирает.
Для нее нет понятий морали или нравственности – есть истины, как, например, та, что любовник не должен ей изменять. Но ее уверенность в нем непоколебима – и она скорее убьет клеветника, чем с чьих-то слов заподозрит Шиана.
Она не будет сомневаться перед убийством ребенка или старика. И для этого ей не надо думать о том, что ребенок может убить ее в будущем, а старик – вырастить такого ребенка; просто она не видит в этом ничего предосудительного. Такое же отношение у нее к «удару в спину» - это удачный тактический ход, и не более. Ведь для нее мир делится на две части: Шиан, на которого истрачен весь лимит любви и доверия, и все остальные. Так вторая его часть для нее абсолютно ничего не значит. Сочувствовать же она просто не умеет, зато злопамятна. Но Вернис считает, что есть гораздо более приятное времяпрепровождение, чем мысли о мести: «Не стоит уделять слишком много времени и сил тому, кого презираешь», - думает она. Впрочем, нет ничего плохого и в том, чтобы пофантазировать – в конце концов, отчасти этим она и спасалась в годы рабства: она знала, что «хозяева» рано или поздно получат свое. Но пока можно и притвориться покоренной, можно не бунтовать, а тихо копить силы, узнавать их привычки и составлять план. И – да, убийство может доставить ей удовольствие.
Она упряма; и если Вернис чего-то захочет по-настоящему, она этого добьется рано или поздно, но не сдаться трудностям. Разве что, если разумом поймет, что именно сейчас это невыполнимо, отложит исполнение мечты, но не забудет. Единственный, кто теоретически может заставить ее отказаться от идеи – любовник, но, если уж так выйдет, что он не разделит ее желания, то первым делом Вернис постарается его убедить. Разумеется, это не касается мелких прихотей.
В тяжелые моменты она пытается не поддаваться отчаянию или даже находить что-то приятное. Исходя из этого, она вынослива и способна перенести многое, очень многое, прежде чем сломается. А вообще, пока рядом с ней есть Шиан, она вообще вряд ли может упасть духом, и ему не даст. Да и по жизни Вернис, в принципе, старается всегда верить в то, что трудности пройдут, и станет гораздо лучше. Но, когда надежды уже, кажется, совсем умерла: женщина пытается удержать хотя бы маску хорошего настроения. А еще в такие моменты ей еще больше хочется быть как можно ближе с Шианом. Однако внутри при этом действительно очень глубоко страдает, даже если не показывает. Самое ужасное, что только может быть для неё, что способно погрузить её в депрессию, подавить всё положительное – это отсутствие целей, стремлений; незнание или непонимание происходящего. Для неё очень важно осознавать свою ценность для кого-либо, это дарует ей крепчайший внутренний «стержень».
Стоит еще раз повторить, что она не верит никому, кроме любовника, и ни от кого не ждет добра – и, соответственно, не сделает его сама. По крайней мере, если не подумает, что ей или Шиану это могло бы быть выгодно и полезно. От всех она ждет подвоха и «удара» - именно поэтому ее глаза всегда внимательно следят за собеседником. И это ее вечное подозрение со стороны, возможно, выглядит так, будто она видит всех и каждого насквозь, и догадывается обо всех грязных тайнах этого лемурийца. Хотя на деле она совсем не проницательна; и плохо различает эмоции других (если только они не ярко выражены). И опять же это не касается любовника, чувства которого для нее важны.
Отдельно надобно упомянуть и об ее отношении к Шиану, на котором она малость зациклена. Он для нее – идеал и практически бог. По сравнению с ним Вернис даже считает себя слабой, хотя в общем уверена в себе. Она никогда не предаст его, и вообще не любит делать что-либо без его ведома, потому что он умнее. Он безусловный доминант в их отношениях, и Вернис полностью признает его превосходство над ней. Она готова простить ему очень многое, кроме отказа от самой Вернис. Фактически, Шиан для нее значит больше, чем сам Рок или все тэнэбрэ вместе взятые. За него Вернис, недолго раздумывая, обрекла бы весь мир на страдания, и, если бы сам Шиан дал ей это сделать – то и себя тоже. Она не представляет себя без него. Но при этом в Вернис нет слепого поклонения, она не лебезит и не подстилается под него. Она может ему наперечить и, хотя в большинстве своем с ним солидарна, не боится иметь собственного мнения. Вернис может и подшутить над Шианом (за что иногда ей очень стыдно; ведь шутки и подколы бывают весьма обидные), и нежно поколотить или шлепнуть его. Впрочем, если она на это способна морально, это не значит, что она может осуществить это физически.
Если забыть про Шиана, демонстрировать которому свою любовь Вернис хочет и будет, - она привыкла скрывать свои истинные чувства под кажущейся почти восковой в такие моменты маской. Причина этому – те же хозяева, которым она вынуждена подчиняться и с кем должна быть вежлива и покорна. Сама она наказания не боится – но вот беда, пострадать может и Шиан, поэтому старается себя сдерживать, в попытке поберечь скорее его, чем себя. Но он, в свою очередь, защищает ее…И то, как он брал на себя ее вину – раздражает и умиляет Вернис одновременно. Злит – потому что видеть, как мучается любимый и быть не в состоянии помочь, ей во много раз хуже, чем если бы она сама была под плетью.
Но долго сдерживать эмоции внутри себя она тоже не может, и рано или поздно у нее происходят и истерики, и тому подобное. Другими словами, она держит себя в руках, проявляя бесстрастность и даже некоторую сухость, но только до определенной критической точки.
Безбашенности или чего-то такого в ней нет. Чтобы что-то сделать, ей надо перед тем подумать, надо ли это; взвесить всё. Конечно, это не означает, что каждое её слово – результат многодневных размышлений, однако она старается принимать решения после анализа, из-за чего может казаться немного нерешительной. Вернис честно пытается следить за своим языком, и говорить только то, что надо, но иногда, в силу все же женской эмоциональности, может ляпнуть что-то. Впрочем, это будет касаться, скорее, её личных взаимоотношений с этим человеком. Какие-то секреты она таким образом не выболтает. Может, конечно, проколоться, что знает больше, чем делает вид, но чётко не скажет.
И на самом деле обо всем ее характере сказать можно довольно кратко: что до всех, кроме Шиана, ей дела нет; и этих самых других она терпит только по необходимости.

5. Профессия, соц. положение.
Беглая рабыня. Также, один из членов Клана Имбер, названного предательским, хотя сейчас это вообще мало кому известно, да и вообще неизвестно, существует ли он.

6. Имущество.
Из ее личного имущества остались только деревянные полые серьги-щитки «с секретиком», да несколько мелких колечек, которые не забрали просто потому, что ее хозяевам такой хлам не нужен был даже с приплатой. Также у нее есть три дрепеса, спрятанные в этих самых серьгах.
Небольшая полотняная сумка с двумя лямками для спины, хотя может держаться и в руке; сменная одежда. Небольшое количество спирта, йода, пара самоизготовленных свечей да несколько лоскутов ткани, нитки, иголка; жестяные кружка, ложка и миска.

7. Биография.
Клан Имбер давным-давно, по сути, разделился на две части: одна из них осталась в Чисгэрии, другая нашла себе пристанище в Нибелийской Империи. Впрочем, деление – сугубо территориальное, они продолжают взаимодействовать. Сама Вернис относится к имперской половинке.
Родилась она в городке Дагне, где у отца имелась своя лавка. В том же здании он сдавал в аренду три комнаты на манеру постоялых дворов. Детство там текло так, как и у всех: немного занятий, немного игр, немного помощи родителям. Они запрещали Вернис выходить одной из дома - но у той и не возникало такого желания. Ровесники казались ей странными, и совершенно не хотелось с ними общаться; а взрослые жители Дагна и так не водятся с чужими детьми. Рамиен и Ланис - так их звали, - любили свою неожиданную дочь, хотя и были весьма строгими. Именно из-за Вернис они приобрели эту лавку и остановились в Дагне. Ранее они всё время путешествовали по Империи в силу своей работы: вообще они были торговцами. Там у Имбер была относительно хорошая репутация, но особенно с соседями они старались не пересекаться. Они ни к кому не лезли, и жить другим не мешали – именно поэтому их и другие не трогали, наверное. Однако вообще те вели практически кочевой образ жизни, постоянно переезжая с места на место, чтобы контролировать продажи, мать же, к тому же, собирала фольклор, намереваясь в старости упорядочить всё, а затем начать писать книги, как она сама говорила. Пока что она рассказывала легенды только дочери, которая засыпала, стоило ей только услышать начало. На неё они почему-то всегда навевали сон, как не старалась она дослушать. Потом, когда Вернис достаточно повзрослела, то есть к десяти годам, родители вновь отправились в странствие, взяв ребёнка с собой, чтобы обучить в дороге. Лавку передали дяде Вернис. Иногда в пути они пересекались с двоюродным дедом Вернис, которому было немногим больше двух сотен лет. Он был медиком, и разъезжал по всему миру в поисках редких трав или знаний.
Однако это была одна сторона их жизни, являющаяся не более чем маской. На самом деле Имбер выведывали полезные для них самих и для Чисгэрии тайны – путем грабежа и применения дурманов, в основном, убийствами она старались себя не пачкать и вообще не давать знать, что определенное знание перешло к ним в руки. В большинстве случаев у них это получалось – а если нет, то они умели скрыть следы. Клан был, на самом деле, не таким многочисленным по сравнению с другими: помимо самой Вернис и ее родителей, был еще ее дядя с его женщиной и отпрысками, а также дедушка, находящийся в Чисгэрии, и его брат, у которого родился лишь один сын, остававшийся бездетным. Еще была двоюродная бабка, которая не желала покидать Клан. Она все время курсировала между двумя странами, торгуя и заодно передавая полученные сведения в Чисгэрию. Часто в этих путешествиях ее сопровождал помощником тот самый бездетный сын, двоюродный дядя Вернис.
Отец, Рамиен, в основном и занимался этими самыми «похищениями», а мать, Ланис из Ванзей, его покрывала, обеспечивала поддержку и, собственно-то, вела торговые вопросы. Может быть, они занимались еще чем-то, но Вернис этого не знала. Профессия родителей мало касалась ее – в конце концов, скорее всего она вошла бы в другой Клан в будущем, и никто не хотел, чтобы некоторые его тайны попали не в те руки. Однако Вернис обучали, и обучали хорошо. Много времени также уделялось ее физическому развитию. Ей нравились гибкие и подтянутые тела старших членов Клана, и, разумеется, она стремилась стать такой же. Таким образом, с самых ранних лет ее растягивали (а проще говоря, сохраняли природную гибкость: ведь все дети обладают чудесной растяжкой) и заставляли, например, делать приседания или отжиматься. Все это, впрочем, было умеренно, чтобы не навредить девочке, - ей не приходилось «тренироваться» наравне со взрослыми, хотя она стремилась к этому. Тут сыграла хорошую роль и их кочевая жизнь. Помимо того, что трудности попросту закалили Вернис, ей пришлось и учиться самообороне. Разумеется, что родители старались не оставлять её одну – но мало ли, лучше перестраховаться. Впрочем, все прекрасно понимали, что Вернисова «оборона» даже для плохонького воина будет не более чем источником раздражения. Но вдруг помогло бы продержаться до прихода родителей?.. В общем, её учили, надеясь, что знание это до определенного времени ей не пригодиться. Иногда, впрочем, встречались на их пути бандиты – тогда, конечно, сражались старшие, а Вернис должна была где-нибудь притаиться, и может быть покидать ножички в противников. Только не часто, чтобы, не дай Рок, не заметили. Родители прекрасно осознавали, что ребёнку в их жизни не место – однако из каких-то своих соображений не оставляли её на попечение многочисленной родни. К чести их будет сказано, что в заведомо опасные Районы или города они не забирались. Контактировать с другими детьми Вернис тоже не давали – да и не особо она хотела, с этими-то, примитивными.
Но к девятнадцати годам ребёнка родители решили, что неплохо бы дочери и на родине побывать… к тому же, нужно ей Академию выбирать, а если не захочет – то просто пора уже начать общаться с тэнэбрэ-сверстниками. Много причин было тому, что в конце концов они сдали Вернис на руки её двоюродной бабке и велели довезти до Чисгэрии, до той половины Клана, что была там – и одна из них была в том, что она им понемногу начала мешать.
Итак, в 1695 году Вернис впервые прибывает в Чисгэрию. В порту, эта страна, впрочем, мало чем отличалась от привычных её взору земель. Разве что здесь было куда больше ее соплеменников. Однако в этом городе она только ночует, чтобы на следующее утро продолжить путь и оказаться в Аотме, здания которой она и разглядела-то не сразу… Город показался Вернис чем-то столь великолепным, что она и думать забыла про нибелийские поля с лесами, по которым ранее немного тосковала.
Теперь стоит немного поговорить о роли Клана Имбер в Чисгэрии. Он не был очень влиятелен и не состоял в Совете, – однако довольно существенная доля торговли находилась в их руках. Они могли позволить себе управлять процессом и кораблями из Чисгэрии, наняв работников – но не доверяли. Поэтому занятие родителей Вернис не удивляло никого – они распределяли обязанности между собой.
Отец Вернис был странником, охраняя торговые «караваны» и просто следя за тем, как происходит всё на местах и, собственно, лично со всеми встречался при переговорах о торговле. Жена его была настоящей находкой, так как она очень быстро разобралась во всём и стала ему надёжной опорой, которая позволяла Рамиену заниматься его второй задачей. В тоже время и Ланис постоянно контролировалась, в том числе и супругом (у него хватало понимания).
Старший брат Рамиена пока проходил проверку, командуя Кланом непосредственно в Империи, содержал лавку с постоялым двором и занимался собственными детьми. Эта девятилетняя на момент прибытия Вернис в Чисгэрию «практика» должна была вскоре завершиться.
Тетя Рамиена и двоюродная бабушка Вернис, когда-то решившая не связывать свою жизнь с мужчиной (хотя там была более интересная история: избранник у неё был, но по какой-то причине он вдруг решил позволить себе измену… хотя, может та женщина просто «навалилась» на него, и тот не успел среагировать, оттолкнуть – неизвестно; женщина убила их и поклялась более не смотреть в сторону противоположного пола) весьма порадовала этим поступком Имбер, так как теперь ум и талант принадлежали им. Ныне же она управляла перевозкой товаров из Чисгэрии в Империю и обратно, нередко сопровождая их. Племянник же был для неё и помощником, и учеником одновременно.
Двоюродный дед был медиком, учёным, который решил посвятить себя этой науке. Он прекрасно разбирался во всяких веществах и легко обеспечивал Клан нужными ему препаратами. Теперь он путешествовал по всему миру.
В общем, разношерстность Имбер никого не удивляла. Многие понимали, что отчасти в том, что члены Клана не гнушаются быть простыми исполнителями и заниматься, казалось бы, самой примитивной работой, и есть одна из причин их успеха. Другая состояла в том, что Имбер не слишком задавались и не пытались откусить чересчур много, тем самым не наживая себе врагов и имея хороших друзей, которым когда-то уступили дорогу или даже сделали ступеньку. Но тем не менее многие им завидовали – они уцепили действительно хороший куш! – ведь для торговцев Империи они были понятны и проверены – товар предлагался хороший и доставлялся в срок, наценка была не столь высока, деньги платились вовремя; и они далеко не всегда соглашались менять поставщика или, напротив, скупщика. Это раздражало и злило многих.
Однако обо всём этом юная Вернис не задумывалась. Её не посвящали в дела Клана, хотя не скрывались и не таились: просто искали возможность заинтересовать её чем-то другим, чтобы сама не лезла. Почему так? Всё-таки Вернис была женщиной, и вероятнее всего позднее вошла бы в другой Клан – а это на данный момент для Имбер было полезнее, чем еще одни руки. А Вернис, хотя и была умна и сообразительна не по годам, всё равно не дотягивала до того уровня, когда её присутствие в Клане стало бы выгоднее. Впрочем, никто не хотел опозориться, породив бестолковщину – и поэтому столько, сколько надо, она знала.
В Аотме Вернис первое время проверялась на то, можно ли представить её другим – а то кто знает. Впрочем, глава постановил – красива, вежлива, смышлена, с отличной речью и осанкой. В общем, умеет держать себя, разве что стоит хорошенько причесать внучку да приодеть. И следующий месяц её всячески отмывали и насыщали тело бальзамами, чтобы скрыть все признаки жизни на природе, например, частично обветренную кожу. Но кукла никому не была не нужна, не желала этого и сама Вернис, поэтому тренировки продолжались. Приехавший сюда дядя с его семьей стали отличными партнерами для неё – хотя иногда Вернис казалось, что дядя прибыл в Аотму лишь затем, чтобы похохотать над тем, как она ему проигрывает. И ладно бы на мечах, которые девушке не слишком нравились, так как лишали ее преимущества подвижности, так он побеждал в любом случае, какое бы оружие племянница не взяла в руки, и даже если она ничего не брала совсем. К слову говоря, использовала Вернис либо что-то небольшое и дальнобойное (в основном ножи), либо уж плеть (так как она везде найдется и не смущает движений), либо – шест или собственное тело.
Помимо всего этого начался период знакомства Вернис. Теперь её представляли при каждом удобном случае. Она посещала и разные общественные развлекательные места. В конце концов, ей нужно было общение со сверстниками, да и половое созревание началось.
Она не имела головокружительного успеха; однако ей никогда не приходилось искать собеседника. Кстати, с женщинами общение у неё как-то не заладилось, и причиной этому возможно было то, что она не разделяла их интересов и своё будущее она видела далеко от светских раутов. То есть, без них, конечно, никуда (в этом она тоже находила долю приятного, даже много приятного, но все равно ей не хотелось себя этому посвящать – Вернис вообще не слишком любила беседовать), но ей хотелось поступить в Академию, в солдатскую, что ли... Четкого понимания, куда именно она собирается, пока не сложилось, но вроде как туда, и тренировки, сдвоенные бои не прекращались. В тоже время она в кой-то веки начала уделять время теории, в том числе истории – этот предмет завлек её, и, понемногу даже, экономикой. В конце концов, иногда ей надоедало, что сверстники могут знать куда больше неё (хотя большинство из них она могла уложить одной левой – но не распространялась об этом и вообще мало конфликтовала). Так Вернис неожиданно засела за книги.
Ещё одним камнем преткновения и спасением одновременно являлось природное спокойствие девушки. Она не поддавалась на провокации, попросту игнорируя их – и это в том числе помогало избегать конфликтов. В тоже время она не участвовала в некоторых забавах, которые могли бы навлечь на неё неприятности. Может быть и из-за того, что достаточную долю ярких эмоций она получала парных боях. Ведь вскоре после её двадцатилетия дядя вообще перестал жалеть Вернис, и если она пропускала удар, то получала характерное повреждение. Достаточно лёгкое, чтобы не несло никакой опасности и быстро излечивалось, но чувствительное, чтобы Вернис поняла свою ошибку. Раньше-то дядя ограничивался словами: «Ты ранена в ногу» или «ты убита».
Однако вернемся к тому, что в основном она общалась с юношами, или с девушками, разделявшими её интересы. Однако и с первыми, и со вторыми дело ограничивалось легкими разговорами. И даже те молодые мужчины, которые оказывали Вернис знаки внимания, не всегда получали ответную реакцию. Ей они не нравились – конечно, с ними было здорово и интересно, но дальше совсем легких поцелуев или полудружеских объятий дело не шло. Эти «отношения» были столь мимолетны, что бывало их никто и не замечал другой; и складывалось впечатление, что Вернис отвечала на ухаживания лишь затем, чтобы не приходить на какой-то вечер в одиночестве. Впрочем, так было в только тех случаях, если мероприятие грозилось быть скучным; на интересные она легко приходила без спутника. Так было и с одним из праздничных вечером у Клана Игнис. Она вошла одна и сразу почувствовала, что на неё смотрят, как оно обычно бывает, когда кто-то входит в ещё незаполненный зал в одиночестве. Взгляд, без лишнего интереса скользнувший по толпе, чтобы выявить вероятных знакомых, остановился на молодом парне, стоящем к ней лицом, и остановился, хотя Вернис и продолжала свой неспешный шаг по зале. Его красота одновременно притягивала внимание Вернис, которая украдкой следила за ним, и отпугивала её. Будь он чуть менее великолепен, девушка сама бы подошла к нему – а так она даже боялась быть отвергнутой, ведь у него наверняка толпа поклонниц. А еще Вернис удивлялась, что не видела его раньше (в тот момент её совершенно не заинтересовало, что она не знала большей части присутствующих). Гордость не давала девушке показать симпатию к нему и даже ближайшие знакомые не заподозрили её излишнее внимание к одному из гостей. И она так и не решилась – их танец был почти случайным.
Уже после того вечера она не выдержала и спросила у одной из знакомых, кто же это был (может он и представлялся; ослепленная его очарованием Вернис тогда туго соображала и вполне могла пропустить этот момент). Ей рассказали, что то был молодой Шиан, один из Солидус и по совместительству бабник. Тогда Вернис подумала, что она, как всегда, была права, и думать про него забыла. Помогло и то, что вскоре ей более-менее понравился один из ухажеров. На этот раз все было посерьезнее, чем раньше, но вскоре, неожиданно для всех и самой Вернис в том числе, отношения прекратились: новогодним вечером она вновь повстречала Шиана Солидуса, и на этот раз они действительно поговорили. Новый Год Вернис ещё провела на празднике со своим почти-бывшим парнем, а на следующий день предложила ему расстаться. Девушка поняла, что теперь не хочет даже смотреть в сторону других мужчин, выискивая глазами единственно нужное ей лицо. Это было глупо, и Вернис злилась на себя за это. Однако затем их встречи участились, девушка решила, что знакомая ей всё наврала, и всё стало замечательно. Так продолжалось около пяти лет.
Но Вернис всегда была слишком счастлива – она могла заниматься чем хотела, над нею не висело никаких обязательств, и в тоже время девушка пользовалась уважением, была обеспечена и любима. И, наверное, именно поэтому вскоре всё должно было разрушиться, а именно в двадцатишестилетнем возрасте, летом 1701 года. Вернис вернулась домой поздно и сразу глубоко заснула, чтобы проснуться в совершенно непонятном ей месте, в непривычном состоянии, связанной (не так, чтобы она лежала кулем, но и достаточно, чтобы ограничить движения). Оказалось, что на корабле, который вёз её на родину, в Нибелийскую Империю, но совсем не в том качестве, в котором ей хотелось бы там оказаться. Вернис никогда не догадывалась, что ожидает её участь рабыни – а о том, что именно её ждет, ей сообщили сразу же, как только она начала возмущаться, вместе с уроком, как следует вести себя рабу и что бывает, если он не слушается. Проще говоря, её хорошенько ударили, так, чтобы до самого окончания дороги отбить у неё желание – неплохо и способность – двигаться и говорить. Она потеряла сознание (что, возможно, её лишь спасло), а очнулась уже у «хозяев». С тех самых пор Вернис несколько боится спать, даже в безопасном месте; но без сна обходиться нельзя, поэтому у Вернис он просто чрезвычайно чуток.